Затерянный мир. - Страница 147

147

Даже сейчас мне не удается забыть это чудо. Мы втроем, полные сил и здоровья, находились в самом сердце океана, на дне подводной пропасти глубиной в пять миль. Ужасное давление воды, в существовании которого были уверены многие ученые, досаждало нам не более, чем стайкам крохотных рыбешек, шнырявших вокруг. Правда, наши головы и тела были надежно защищены тонкими прозрачными комбинезонами, гибкими и крепкими, как закаленная сталь. Но даже незащищенные конечности испытывали лишь легкое сжатие, на которое вскоре перестаешь обращать внимание. Как замечательно было стоять на дне и смотреть со стороны на стальную раковину, которую удалось беспрепятственно покинуть. Мы оставили батареи включенными и сейчас любовались прекрасным зрелищем: золотистые потоки света вырывались из иллюминаторов и стайки рыб, привлеченные светом, роились вокруг. Но вот предводитель потянул Маракота за руку и мы последовали за ним, тяжело ступая по подводному грунту.

В эту минуту произошло нечто такое, что привело в изумление наших неожиданных спутников не меньше, чем нас. Из темноты над нашими головами появился небольшой темный предмет. Он промелькнул как молния и упал на дно неподалеку. Этим предметом оказался глубоководный лот со свинцовым грузом, который сбросили со «Стратфорда». Очевидно, наше исчезновение не осталось незамеченным на корабле. Капитан решил приостановить экспедицию и в последний раз замерить глубину в месте нашей предполагаемой гибели. Никто и подумать не мог, что лот упадет у самых наших ног. Свинцовый груз зарылся в ил и лежал без движения. По-видимому, на корабле не догадывались, что лот достиг дна. Туго натянутый тонкий трос длиною в пять миль являлся последней нитью, которая соединяла нас с палубой корабля. Ах, если бы можно было написать записку и прикрепить ее к тросу! Сначала эта идея показалась абсурдной… Но почему бы не послать знак наверх, почему не сообщить капитану, что мы все еще живы? Мой костюм был спрятан под стеклянным комбинезоном, и просунуть руку в карман пиджака не представлялось возможным. Но тело ниже талии было полностью открыто. В кармане брюк лежал носовой платок. Я вытянул его и крепко привязал к тросу. Немедленно под действием автоматического механизма лот оторвался. Освободившийся трос помчался наверх. Узкий белый платок развевался на нем как флаг. Он летел навстречу миру, который, возможно, мне уже никогда не придется увидеть. Наши спутники с видимым интересом исследовали семидесятипятифунтовый кусок свинца и в конце концов решили прихватить его с собой.

Мы прошли не более пары сотен ярдов, пробираясь между холмами, когда на нашем пути появилась небольшая квадратная дверь с колоннами по бокам и вырезанными надписями на перемычке. Дверь была открыта. Мы вошли внутрь и оказались в огромном пустом помещении. Раздвижные панели, которые приводились в действие рычагом, закрылись за нашими спинами.

Стеклянные шлемы не пропускали звука, но спустя несколько минут нам стало ясно, что заработали мощные насосы: уровень воды стал стремительно падать. Менее чем через четверть часа мы стояли на влажном, выложенном камнями полу, в то время как наши новые друзья возились с застежками прозрачных костюмов. Мгновение спустя мы дышали прекрасным чистым воздухом, наслаждались теплом и светом, а смуглые жители подводных глубин толпились рядом, оживленно тарахтели, улыбались, пожимали нам руки и по-приятельски похлопывали нас по плечу.

Незнакомцы говорили на странном, скрипучем, режущем ухо языке. Мы не могли разобрать ни слова. Но улыбки на лицах и огонек дружелюбия в глазах понятны даже на морском дне, даже под землей. Повесив стеклянные костюмы на многочисленные крючки, которые торчали из стен, наши спасители стали аккуратно подталкивать нас к внутренней двери. За дверью тянулся длинный, уходящий вниз, влажный коридор.

Когда дверь захлопнулась за нашими спинами, ничто более не напоминало об изумительном факте: мы оказались невольными гостями неизвестной расы, обитающей на самом дне Атлантического океана, и теперь навсегда оторваны от мира, которому принадлежали.

Сейчас, когда страшное напряжение неожиданно отпустило нас, мы поняли, насколько устали. Даже Билл Сканлэн, неутомимый как Геркулес, едва волочил ноги. Маракот и я были несказанно рады тому, что можно опереться на провожатых. И все же, несмотря на невероятную усталость, я старался не упустить ни малейшей детали. Было очевидно, что здание снабжала воздухом какая-то мощная машина: сильные струи вырывались из круглых отверстий в стенах. Помещение было залито мягким рассеянным светом. Освещение подобного рода занимало умы европейских инженеров, с тех пор как они научились обходиться без ламп накаливания. Свет излучали продолговатые цилиндры, сделанные из прозрачного стекла и подвешенные к карнизам в коридоре.

Наконец мы вошли в обширную гостиную, устланную толстыми коврами и обставленную позолоченными креслами и покатыми диванами. Гостиная вызывала смутное воспоминание о гробницах египетских фараонов. Наши провожатые незаметно исчезли. В комнате остался лишь мужчина с окладистой бородой и два его помощника.

— Манд! — вымолвил он и несколько раз ударил себя в грудь.

Затем направил палец на каждого из нас и повторил: Маракот, Хедли, Сканлэн. Незнакомец старательно воспроизводил звуки до тех пор, пока не достиг желаемого результата. Потом движением руки пригласил нас садиться и сделал знак одному из помощников. Помощник резво выбежал из комнаты и вскоре вернулся в сопровождении древнего старца с белыми волосами, длинной седой бородой, в забавной конической шапочке из черной ткани. Я должен упомянуть, что все эти люди были одеты в разноцветные туники до колен и высокие ботинки то ли из рыбьей, то ли из шагреневой кожи.

147